Ехать в Неметчину не хотела

Вообще-то по паспорту она Марфа, но в семье все звали её Машей. Она к этому имени привыкла, с ним и жизнь прожила. Родилась Марфа-Маша в Алтайском крае в посёлке Колпаково. Отец был плотником, мать работала в сельском хозяйстве. Старший брат погиб при освобождении Польши в 1944 году, а младшая сестрёнка Аня умерла от голода в первый год войны.

Глава семьи вернулся с передовой через год: его контузило, и к строевой он был уже не годен. Жили, как и все тогда, очень бедно и голодно, еле сводя концы с концами. И когда сельсовет объявил о наборе переселенцев в Кёнигсбергскую область, отец, не задумываясь, записался в число желающих.

Сбежала, чтобы… остаться

- Мы знали, что едем к немцам. И нам было очень страшно, - вспоминает Мария Александровна. – Я очень не хотела уезжать из родного посёлка, тем более что мы были чуваши, и русского языка я не знала, хотя в школе и училась хорошо…

И когда семья приехала на станцию отправления в город Канаш, Маша сбежала, но отец нашёл беглянку.

В дальний путь семья собралась добротно: взяла с собой тулупы, валенки, одеяла и подушки и большой запас еды. Но в дороге пообещали дать паёк, и родители щедро угощали провиантом своих провожающих. Как потом выяснилось, сделали это опрометчиво, так как посулённый паёк так никому и не дали. Ехали в товарных вагонах целую неделю. В вагоне – по пять семей. А ещё коровы и сено для них.

Высадили переселенцев из Чувашии в Гвардейске, усадили в военные машины и повезли в разные районы области. Семью Марии Евсеевой «прикомандировали» к колхозу им. Ленина Полесского района. Дом, в который их поселили, был практически целым, одних лишь окон не было. Но отец быстро их восстановил.


Привезли с собой холод

Осенью 1946 года снег выпал очень рано. И местные жители говорили, что русские привезли с собой холод.

Правление колхоза выделило семье корову. Но кормить её было нечем: сена запасти не успели, и вскоре бедную животину пришлось пустить под нож. Но мяса хватило ненадолго. Пришлось собирать в траншеях картошку. Она была уже подгнившей. Но голод – не тётка. Лепили из такой картошки лепёшки, которые называли «тошнотными», и ели. Хлеб выдавали в Полесске. За ним выстраивались две очереди - немцы и переселенцы. Последние иногда кричали на местных жителей, оскорбляли их, но немцы молчали.

При вспашке поля случалось, что трактора подрывались на минах, оставшихся в земле после войны. Иногда находили бидоны с зерном, закопанные в поле.

Из-за влажного климата тело Маши покрылось сыпью. Её стали лечить от чесотки, а оказалось, что это была просто аллергия.

Кладоискатели

Через год отца Маши перевели работать плотником в лесхоз. Поселили в крепком добротном двухэтажном доме. Семья занимала первый этаж из трёх комнат, а на втором жили хозяева – пожилой немец с сыном и невесткой.

Рядом с домом была большая конюшня и свинарник. Чуть подальше – сарай под сено. В нём колхоз молотил зерно пшеницы, овса, ржи. А ещё был вырыт пруд. Со временем он зарос, но детишки ловили там мелкую рыбёшку. А за прудом – сад, где росли очень вкусные груши, сочные и большие, которые ребятня называла просто дулями.

Перекапывая огород, мать Маши нашла спрятанную посуду – столовые приборы, тарелки, сахарницы, которые хранятся в доме до сих пор.

Кладоискательство, как рассказывает наша героиня, в те годы было распространённым занятием. Мальчишки, да и взрослые мужики тоже, металлическими шомполами «щупали» землю. Если что-то звенело, в том месте и копали. И находили посуду, немецкие монеты.

Копали не только переселенцы. Занимались этим делом и сами немцы, которые знали, где их уехавшие соседи спрятали ценные вещи. А потом обменивали их на рынке на продовольствие.

«Мы немцев жалели»…

… вспоминает Мария Александровна. В нашем посёлке жили две немецкие семьи. Жили они плохо, голодали. В начале реки Деймы они ловили рыбу, а потом коптили. Ходили слухи, что якобы они этой рыбой травили переселенцев, но, скорее всего, рыба просто быстро портилась, так как хранить её было негде, и по той причине у людей было расстройство желудка.

Немцы очень любили пить кофе, который делали из ячменя. А ещё у них были замечательные перины из болотного камыша. Его собирали, обрывали мохнатые шишки и шелушили, а потом набивали этим пухом наперники. Женщины поражали своей аккуратностью. Они всегда были опрятно одеты и хорошо причёсаны, носили белые накрахмаленные фартуки, на ногах – деревянные колодки.

В колхозе немцы работали вместе с русскими. Местные власти их не обижали, а переселенцы жалели, так как жили они очень трудно, как и все. Как вспоминает Мария Александровна, сами немцы говорили:

- Мы не виноваты. Гитлер – дурак, а Сталин – хорошо!

По словам Марии Александровны, у одной молодой красивой немки завязался роман с русским завхозом. Они собирались пожениться, но представители власти не позволили им это сделать и выселили немку из области.

Немцы очень не хотели уезжать из родных мест, учили русский язык, а когда всё-таки им пришлось уехать, то плакали все: и сами немцы, и их новые соседи. Они же и помогали им отвезти вещи на телеге в город - по 20 килограммов на каждого.

Выучилась на ветеринара

В 1948 году Мария закончила школу. Хотела продолжить образование, но выбор был невелик: в Багратионовске и Гусеве имелись сельскохозяйственные техникумы, в Калининграде можно было выучиться на медсестру, в Озёрске – на механизатора.

Мария выбрала Гусевский сельхозтехникум. Получила профессию ветеринара. Будучи на практике, «подцепила» от больной немецкой скотины болезнь суставов – бруцеллёз. После окончания учёбы работала лаборанткой в Черняховской межрайонной лаборатории.
Но очень болели ноги, и Мария уехала в Чувашию. Там вышла замуж, родила троих детей, а в 1969 году вернулась в янтарный край и устроилась работать ветеринаром на звероферму в посёлок Петрово, где и трудилась до самой пенсии.

Мария Александровна вырастила замечательных дочерей – Ларису и Майю, обе они – Заслуженные работники культуры РФ, замечательно поют. Их выступления тепло принимают и в родном посёлке, и в Гурьевске, и в Калининграде. Такими детьми нельзя не гордиться!

Ирина КАЮДА